Опубликовано в разделах: Стихи
I. Рождение в июльскую ночь
Была та ночь густой, как чёрный мёд,
Когда цикады звоном рвут покров,
А в небесах — ни звёзд, ни лунных вод,
Лишь жаркий гнёт свинцовых облаков.
Цыганка Аза, с медью в волосах,
Гнула зеркало в дрожащих руках.
"Явись, дитя, меж молний и свечей,
Меж двух дорог — моей и не моей!"
Костер взметнулся синим языком,
Испуганно отпрянули шатры —
Не пламя это, а живой поток
Из тех миров, где нет ни тьмы, ни тьмы.
И Сатана пришёл без свиты, сам,
В плаще из сотен лунных мертвецов.
"Ты родишь сына, но не будет там
Ни яда моего, ни острых ков."
Аза, смеясь, сорвала с губ платок:
"Ты бледен, князь. Иль испугал себя?
Возьми дитя — но знай, в его зрачок
Вплелись и мои сны, и стон ручья."
И в тот же миг — не крик, не трубный глас —
А тихий вздох, как шёпот тростников.
Родился он — ни демон, ни атлас
Грядущих бед — просто ребёнок вновь.
На лбу — ни знаков, ни проклятых мет,
Лишь родинка, как капля смолы.
Но когда град ударил в сотни лет,
Стало ясно — небеса против него.
Сатана, сжав дитя в когтях своих
(Но нежно, словно редкий пергамент),
Шепнул: "Ты будешь странен даже для них,
Но я тебя впущу в любой момент."
Аза же, вытерев ладонью пот,
Запела песню, что поют мертвецы —
Колыбельную тех, кого не берёт
Ни адский плач, ни райские певцы.
II. Детство в тенях
Его кроватка — склеп из чёрных роз,
Где пауки плели ему покров.
Но он смеялся солнечным отзвуком,
Пугая древних духов и чертей.
Шесть братьев — Гнев, Обман, Раздор, Кощун,
Уныние и Жажда — приходили
Смотреть на это чудо: "Где же яд?
Где зло? Он чист, как утренний ручей!"
Он гладил Цербера, как пса дворнягу,
Кормил гранатами адских пчёл,
А по ночам, когда вставала мгла,
Беседовал с призраками о любви.
Однажды Вельзевул, склонив рога,
Спросил: "Малыш, чего ты хочешь?"
"Хочу, чтоб все смеялись без труда,
Как я", — и демон вдруг... заплакал.
III. Юность. Первые шаги
Когда пришла пора идти в мир,
Отец дал три дара (не считая ран):
— Тень, что могла стать крыльев пеленой,
— Кольцо из слез застывшей лавы,
— И право один раз не подчиниться.
Он выбрал дорогу меж двух зол —
Не в рай, не в ад — а где река течёт,
Где цыгане меняют жизни на часы,
А ангелы пьют, забыв про небеса.
Там он узнал цену своей крови:
— Ладонь лечит ожоги (но не грех),
— Слеза может зажечь огонь (но только чужой),
— А поцелуи оставляют следы, как угли.
Однажды, встретив деву-самоубийцу
На мосту между сном и пустотой,
Он отдал ей своё кольцо со словами:
"Вернись. В аду уже есть я."
IV. Испытание кровью
Братья устроили пир в его честь
(Хотя никто не сказал этого вслух).
Подали вино из распятых нот
И хлеб, испечённый из детских снов.
"Выбери, — сказал Люцифер, —
Кем быть: как мы или... как ты есть."
И вывели пленницу — старую мать
Того, кто когда-то распял их мечты.
Он взглянул — и оковы рассыпались в прах,
А в кубке вино стало чистой водой.
"Я выбрал", — и ад содрогнулся впервые,
Когда демоны увидели... жалость.
V. Разговор с отцом
— Почему ты не можешь быть как все?
— Потому что ты дал мне мать.
— Но во мне нет ни капли света!
— Зато во мне есть её упрямство.
Они стояли у зеркал времён,
Где Сатана был ещё ангелом,
А Аза — просто девушкой у реки,
Которая слишком любила звёзды.
— Что ты будешь делать теперь?
— То, что никто из нас не смог:
Я буду мостом и буду ценой,
Я буду тем, кто отпускает.
VI. Исход
Он стоит на краю мирозданья,
где сходятся все пути —
не в рай, не в ад, а в то пространство,
что меж строк бытия.
Его плащ соткан из:
— первого крика новорождённого,
— последнего вздоха старика,
— тишины между ударом и болью.
Сатана приходит без свиты,
принося странный дар —
флакон с июльским дождём
той самой ночи рожденья.
"Ты свободен", — говорит Отец,
и в этих словах —
вся боль расставанья,
вся гордость творца.
Но сын качает головой,
достаёт из груди
светящийся клубок —
нить собственной судьбы —
и вяжет из неё мост
между всеми мирами,
между всеми "да" и "нет",
между всеми нами.
### Эпилог. Спустя века
Иногда путники видят
у забытых дорог
юношу с глазами,
как две глубокие раны —
в одной — вся скорбь преисподней,
в другой — материнская грусть.
Он указывает путь,
но никогда не говорит куда.
А в глубине миров
Сатана хранит
три вещи на полке:
— осколок того зеркала,
— засохший стебель полыни,
— и детский башмачок,
который слишком мал
для демонской стопы.
|
