Он без конца орудовал ножом,
Крестом на коже делая надрезы,
А человек как будто был холстом,
Иль реквизитом для кровавой пьесы.
А инструменты для него игрушки,
И словно ты на пыточном столе,
"Не больно будет",-прошептал он в ушко,
И маркером черту провел на голове.
Ножи и пилы, белый свет от лампы,
И синяя,как вены, простыня,
За безалаберно заделанные раны,
В суде навряд ли вспомнят про меня.
Уже вошло в привычку убивать,
Живых травить за крупные купюры,
И про смертельные лекарства раздавать
Обманчивые яркие брошюры.
Халатность в гроб свела чьего-то сына,
Увы,это не повесть про маньяка,
В народе это просто медицина,
Здесь пахнет смертью и звучит двояко.
Как лечат нас не тем, не от того,
Калечит нас бессилие закона,
Ах, скольких здесь до гроба довела
Врачебная кровавая контора.
Маньяки носят белые халаты
И маски,натянувши на лицо,
Нам единицы в медицине рады,
А остальные-коренное зло.
Как в фильме ужасов заставит содрогаться,
Я никогда бы не купил билет,
Палата под злосчастным номером тринадцать,
Где при дыхании смерти гаснет свет.
