|
С самой пятницы бездонная темно-сизая пучина не выпустила из своего жерла ни одной снежинки. После слабой плюсовой грязные, текущие у обочин жижи довольно легко застыли, превращая город в сплошной многокилометровый каток. В шесть утра рабочего понедельника все вновь сверкало и переливалось в льющемся белым конусом свете расставленных вдоль дорог фонарей и новогодних городских украшений. Что-то непонятное, мелкое, колкое в сопровождении холодного ветра сыпалось с неба и искрилось.
Сегодня, после долгой мучительной разлуки, он очень спешил к ней в ожидании встречи, в надежде крепко обнять, прижать к груди и долго-долго не отпускать, извиниться и назвать себя кретином, буквально вымаливая у нее прощение, смущенно и безостановочно что-то шептать о любви… Боже, какие же грандиозные картины рисовало его воображение. Он мчался по главной дороге города на предельной скорости; стрелка спидометра неумолимо бежала вперед и, достигая максимума, принималась наматывать очередной круг. Он был так помешан на окрыляющей его идее, что окончательно потерял голову. Ему хотелось гнать быстрее. Сам факт того, что он обогнал который по счету грузовик, уже казался мелочью, пустяком по сравнению с той целью, к которой он сейчас так гнал. Кто-то должен был прекратить это безумие…
На одном из поворотов он понял, что что-то пошло не так. И это «что-то» в итоге перевернуло всё. Точнее, перечеркнуло… В попытке спокойно развернуться машину раза три закрутило на месте вокруг своей оси. Его охватывала паника. Руки дрожали, а движения становились все быстрее, всё резче. Но чем дальше он крутил руль, до последнего надеясь без последствий выйти из опасной зоны, тем сильнее осознавал, во что сейчас вляпался благодаря своей суетливой, нетерпеливой, горячей натуре. Тем сильнее осознавал, что своими же руками сейчас роет себе могилу. Этот одиночный вальс смерти было уже не остановить. Его всё быстрее и быстрее вертело на скользкой дороге. Тщетно и нещадно колеса терлись об асфальт, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Всё плыло и кружилось в тусклом освещении фонарей, ярких сигналов фар и поворотников. Небольшие желто-красно-оранжевые круги сливались в одно сплошное расплывчатое пятно, мешая разглядеть картину происходящего. Где-то рядом послышался хор оглушающих сирен – так ругались и негодовали встречные автомобили. То в унисон, то в разнобой, они бесконечно сигналили, уворачиваясь от вертящейся, как волчок, серебристой «Audi». Нечто мало похожее на нормальный снег все также искрилось на свету и налипало на холодный металл, оставляя на нем заледенелые корки. Пустая синь раннего утра потихоньку начинала рассеиваться сверху.
Приборы в салоне по-прежнему отсвечивали какие-то бесконечные, расплывающиеся в глазах цифры. В следующую секунду раздался противный звук потрескавшегося стекла…
|
