|
Выстрел грянул как гром, прокатился по комнатам, отразился от стекол окон и упал на пол. Вместе с ним упало два существа. Одним из них был я, другим человек. Мой человек. Я называл его Ан, сокращённо от Андрея. Он был высок и светловолос, его голубые глаза напоминали мне ясное летнее небо. Я любил смотреть в их глубину. Любил смотреть за тем, как всплывают на поверхность этих озер мысли подобно гигантским рыбам. А мыслей в этой голове было предостаточно, и все они отражались в голубых глазах. Хорошие мысли делали их светлее, плохие превращали почти в черные. Я видел много оттенков этих глаз, но никогда прежде не видел в них такого холода и такой пустоты как сейчас. Почти белые, выцветшие за пару секунд, потерявшие всякие мысли они смотрели на меня и не видели. Превращённые в ледышки они уже не принадлежали Ану. Смерть заволокла поверхность голубых глаз ледяной коркой безразличия, сделала некогда красивое мужское лицо маской уродливого безумца. Именно смерть превратила все мышцы молодого тела в застывшие комки плоти, скрючив пальцы на левой руке и заставив правую руку сжать рукоять револьвера с необычайной силой. Смерть раскрасила щеки Ана красным и испачкала его светлые густые волосы. И пусть в своих романах он описывал смерть красивой дамы с букетом алых роз, и не считал ее приход чем-то ужасным, все же к нему она пришла далеко не в лучшем убранстве, и уж точно не в самое подходящее время.
Молодой писатель в рассвете сил и физических, и творческих, стал жертвой нелепых обстоятельств. Лишенный каких- то особых пороков, способных привести к фатальному исходу, он все же был уязвим для смерти, пожалуй, с самой неожиданной стороны. Как большинство мечтателей он был одолеваем страстями. Меланхолия настигала его внезапно, словно шторм, и с силой присущей шторму накрывала с головой. В такие дни он обрывал любые связи с внешним миром. Он пил и жалел себя. И мне всегда казалось, что это придел его черных душевных терзаний. Мне казалось, что виной всему его тонкое восприятие реальности, мира в котором он жил. Несовершенство общества, которое он наблюдал, просто прорывалось в его сознание и тянуло в сторону уныния. Но он всегда возвращался из темных краев. И за годы подобных срывов и возвратов я как- то охладел к его меланхолии и воспринимал ее буднично, с видом ждущего на остановке человека. И в водовороте дней я как-то совсем позабыл про еще одно пагубное состояние его души. Любовь! Любовь была для него ядом. Зельем отравляющего эффекта. Андрей не умел любить тихо, он делал это с одержимой громогласностью. Любовь превращала его в безумца, лишая все окружающее смысла. Все, кроме объекта безумной любви.
Лишь одно спасало Ана. Влюблялся он крайне редко. Чаще любили его, но это не отражалось на его мировосприятии. И я, за пришествием лет, уже забыл, как опасна бывает любовь. И возможно, именно по этой причине упустил тот самый момент, приведший и меня, и Ана к такому плачевному финалу. Я проморгал ту, что несла опасность, и сейчас вынужден за это платить самую высокую цену. Мой человек мертв. Убит собственной рукой, сражен рукой страсти, растерзан в лапах любви. Он лежит на полу в луже собственной крови, а я, его темный вечный спутник, его тень, втиснут в узкую полоску света не стене. Он уже ничего не чувствует, я чувствую все, но ничего не могу поделать. И в этих обстоятельствах мое существование можно прировнять к смерти.
Конечно, с точки зрения человека, я и не жил никогда. Я не рождался, значит, не умру. Но это лишь с точки зрения человека. Людям свойственно мерить мир в рамках своего восприятия, что, в общем- то, логично. А если вдруг появляется что- то, что не так просто втиснуть в рациональные понятия, они стараются этого не замечать или отправляют в раздел необъяснимого. И рамки этого непознанного настолько велики, что в них можно блуждать вечно, даже не добравшись до середины. Глав подобных мне, в книге человеческих суеверий, все больше от года к году. Мифы смешиваются с малоизученным превращаясь в коктейль мрачных слухов. Боги попадают на страницы детских книг вместе с феями и русалками. Воинственные мужи превращаются в бессмертных героев, а капризные дамы в заколдованных принцесс. А на дне колодца из человеческих домыслов находятся такие, как я.
И, в общем-то, жаловаться особо не на что. Я не выбирал себе роль, как и многие, многие другие. Я не помню себя без Ана, как и он, себя без меня. Дело тут немного в другом. Человек не относит свою тень к чему- то особенному, он даже не понимает, что мы за явления. Ан как и все люди так же не понимал меня, не слышал. Но разве могу я его винить за это? Нет. Такова человеческая суть. А суть тени, как бы это не звучало глупо, быть тенью. Как суть дерева, быть деревом. Но при всем при этом, и тени и люди звенья одной цепи. Мы одинаково важные детали одного механизма, просто каждый из нас находится, так сказать, в предназначенном только для него отсеке. Роль людей жить в водах эмоций, настолько сильных, что энергия от них заставляет трепетать все мироздание. Роль теней сопровождать человека и охранять его в тех слоях мира, до которых он не может сознательно дотянуться. И каждый из нас, хочет он того или нет, исправно делает свое дело. Я прилежно исполнял свою роль, Ан тоже. Он был хорошим человеком, немного странным, где- то застенчивым. И, возможно, он частенько делал глупости в своей жизни. Но все же он был хорошим человеком, а самое главное, он не был пуст. Ан обладал острым умом, у него было множество интересов во многих сферах жизни, а его колоссальное воображение было моим любимым блюдом. Мне никогда не забыть всех тех вершин, на которых мы побывали вместе, и всех пропастей в которые мы спускались. Он видел сказочные миры,внутренним взором своего сознания, я гулял по полям тех миров. Прикасался к каждой складке придуманного пространства. От необычайно красивых вершин духа я погружался в омерзительные подземелья человеческого разума. Я ни разу не пожалел ни о том, ни о другом, и всегда был благодарен Ану, за его поистине безграничное воображение.
Но сейчас в холодных голубых глазах мне не отыскать ни дивных садов, ни уродливых пещер. Самое страшное поселилось в них - пустота. Ни единой мысли больше не родится в голове человека, а я, привыкший к шуму мыслей, брошен на съедение тишине. И все, что я могу, это лишь дожидаться собственной окончательной смерти. Она придет за мной, как и за всем в этой вселенной, только чуть позже. Вскоре догорят две оставшиеся из пяти свечей, пятно света на стене исчезнет, и я исчезну вместе с ним. Я растворюсь во мраке комнаты на какое- то время. И пока не взойдет солнце, я буду прибывать в царстве безмятежных снов. Потом, с рассветом, я появлюсь вновь, но лишь для того чтобы отправиться в свой последний путь вместе с мертвым телом. Ана бросят в могилу, а меня отправят на «переплавку». У теней нет загробной жизни, ведь покойнику трудно умереть дважды. Я стану чем- то другим, как и Ан. Наше путешествие подошло к концу. Я, конечно, часто думал об этом, и всегда знал, что наступит тот день, когда тень и человек разойдутся по разным сторонам бытия. Но в моих фантазиях день разлуки выглядел совсем иначе.
Возможно за долгие годы жизни рядом с Аном, я не заметил, как и меня поразила его сентиментальность. И его романтизм, также покорил мою натуру. Тень и человек едины, но совсем не значит, что они схожи во всем. Разные интересы, разные пристрастия совсем не редкость среди людей и их темных спутников. Мы были редким исключением, в отличие от той, что погубила моего человека.
Ее имя Эрика, и она тот еще демон в обличии невинного праведника. Пожалуй, за все время своей жизни мне не приходилось видеть оружие, сработанное настолько хорошо. Даже в фантазиях Ана, я не встречал ничего подобного. Она была красива и умна. Она была тем самым зверем, который может проглотить вас без остатка.
На момент встречи с Эрикой, Ан уже давно покинул ряды малоизвестных авторов. Рейтинги его книг были высоки, даже очень. Сам Ан не видел в своих творениях ничего выдающегося, он просто неплохо писал то, что хорошо продавалось. Время глубоких раздумий в литературе осталось позади, читатель не желал копаться в душевных переживаниях героя, решая вместе с автором вопросы нравственности и морали. Куда важнее стало описание декораций внешних, а не внутренних. Читатель желал погружаться в бурный мир фантастических сюжетов, отрываться от реальности и гнетущей атмосферы современного мира. И Ан хорошо научился исполнять желания своих поклонников. Его книги о могучих героях, не страшащихся ничего и никого на свете, били рекорды продаж, принося хорошие деньги своему автору. И Ан писал их, как механический печатный станок. По шесть- семь книг в год выходило из- под его пера, обеспечивая своему творцу благосостояние и славу. А экранизации некоторых из них и вовсе делали Ана знаменитостью своего века. Пожалуй, все бы так и продолжалось, если бы не одно но. А именно - Эрика. На презентации книги «Один день» он встретил ее, встретил и пропал. Утонул в омуте страстей…. Она подошла к нему и спросила:
«И хорошо ли платят за продажу таланта?»
Пожалуй, в ту секунду все и случилось. Нужное начало всегда рождает хорошее продолжение. Не всегда концовка сказки оставляет в живых ее участников.
Эрика была кошкой, и роль домохозяйки ее не прельщала. За два года Ан и Эрика превратили прекрасную встречу в ужасную историю, сотканную из истерик, нервных разрывов и страстных встреч. С маниакальной настойчивостью они стремились уничтожить друг друга, не физически, а морально. Каждый из них пытался доказать другому, что сможет жить один. Откровенно признаться у Эрики это получалось куда как лучше. Она, то исчезала на несколько недель, то нежданно появлялась. Порой ее нежность не знала границ, а порой она была холодней метели, то увлекая Андрея в омут страсти, то выбрасывая его, как рыбу на берег. Она умело играла с ним в жестокую игру, в которой Ан, пожалуй, имел мало шансов на успех. Будто одержимый в погоне за жар-птицей он стремился за Эрикой, чтобы вновь очутиться во мраке одиночества. Он перестал писать, потерял покой. Мысли его оскудели, а вернее сказать, все то многообразие его дум заняла одна идея, идея покорения сердца Эрики. Какой из этого вышел результат? Совсем не трудно догадаться.
Тень и человек, человек и тень, стали заложниками иного мира. И уже смирившись с мыслью о собственной смерти, я не могу смириться с мыслью о ней. О той, что пришла вместе с Эрикой. И вот я, обреченный бесповоротно, не забочусь о судьбе своей, но не прекращаю думать о судьбе той, что пришла с Эрикой. Ах, Акирэ, милая Акирэ, где же ты сейчас? Куда унесла тебя эта кровожадная особа, сжав в своих когтях? Я даже не хочу думать о том, страдаешь ты или нет. Сама мысль о твоих мучениях причиняет мне столько боли, сколько не смогут причинить и десять смертей разом. Нет ни одной муки сравнимой с той, что переживают, терзаясь судьбой любимых.
Акирэ была тенью монстра, и не только тенью. Она была совершенным антиподом Эрики. Пожалуй, лишь красота их была сравнима. Но в Эрике было слишком много льда, когда в красоте Акирэ слышалось дыхание спелой весны. Акирэ была нежна и чувственна, ранима, как ребенок, и как ребенок она была наполнена верой в чудеса. Все мое естество было заполнено ее красотой. Я дышал ею, я жил ею и, похоже, умру с мыслями о ней.
Кольцо света от свечи становилось все уже и уже. Я четко понимал, что конец мой не так и далек, но мне не хотелось умирать вот так. Мне не хотелось ждать безропотно, когда мрак поглотит меня с головой. Но что я мог поделать? Ничего…
Границы кольца уже приблизились к моим ногам, я почувствовал жар. Это не было приятной теплотой, это было дыхание огненной бездны, которая все ближе и ближе подползала ко мне. И в тот миг, когда жар лизнул мои пятки своим языком, занавешенное окно с грохотом вылетело прочь. Впуская в комнату ветер и дождь. На пол брызнули стекла вперемежку с каплями небесной воды. Свеча погасла, но я не пропал в темноте, меня спас мягкий, странный, холодный свет. Свет этот не только спасал меня, но и осветил силуэт, взгромоздившийся на подоконнике. Огромный ворон сидел там. Мокрая птица города. Черная как сама ночь. Душа самой ночи.
«Ну, чего разлегся?- произнес ворон, буравя меня взглядом, - так и помрешь здесь, как этот человек?»
- А что я могу?
- Бороться. Борись за свою жизнь, ты, жалкая никчёмная тень».
- Не говори так.
- А как мне говорить? Взгляни на себя. Ты потерял волю к существованию. Скулишь, как пес. Лежишь тут, а твоя любовь сейчас умирает.
-Моя любовь?!
-Да, да… твоя любовь. Хорошенькая тень.
Если бы я мог плакать, я бы плакал. Но, к сожалению, природа лишила меня такой возможности. Все, что я мог себе позволить, уместилось в протяжном стоне, но и тот вновь оборвал каркающий голос ворона.
- Прекрати. Поднимайся, ты еще можешь спасти ее. Я покажу, где она.
- Я? Подниматься? Ты, верно, издеваешься надо мною, негодная птица. Иди прочь!!!!
-Умрет, умрет, умрет!!!
Закаркал ворон, не прекращая, как сотни ударов колокола, слитые в один протяжный звон.
И я, не в силах больше слушать это, сделал то, что доселе было за гранью моего разумения. Моя рука, отделенная от стены, потянулась к мерзкой птице. Я сам потянулся к ней. Гнев пылал во мне так сильно, что плавились те нити, скрепляющие меня и стену. Боль и злость смешались во мне. Жгли меня, душили и, в то же время, тянули меня к разбитому окну и к черной птице.
И когда лопнула последняя струна, сдерживающая мою суть, я встал во весь рост перед созданием ночи. Ворон посмотрел на меня.
-Бежим, скорее. Я отведу. И помни, держись в лучах света.
И ворон рванул вверх, в мир дождя. А я бросился к двери. Это было очень странное чувство, пугающее и дающее неведомый мне доселе дурманящий эффект. Мой человек остался позади в луже собственной крови, в луже собственной слабости. А я, гордый и сильный, встал перед дверью, ведущей меня в мир людей. Я толкнул ее, и та открылась. Я родился для мира вновь, уже, будучи немного большим, чем тень. Страх за другого пробудил во мне те силы, о которых ранее я и не ведал. Но первый шаг, это еще не весь путь.
Дождь заполнял собой ночной город. И я не знал, как мне идти дальше. Спускаясь в подъезде, я держался освещенной стены. Лишь, изредка, мое тело расплавлялось во мраке первородной тьмы, но только на миг. Я успевал принести его в новое пространство света. А тут я не видел света, только ночь, только тусклые отблески рекламных вывесок. Тонких рассеянных лучей фонарей не хватит мне, чтобы сделать и нескольких шагов вперед.
Я замер в полной нерешимости, что делать дальше.
«Ну, чего ждешь? - снова гаркнул надо мною знакомый каркающий голос, - беги,впереди дорога, там полно света. Беги, не думай. Смелым поют гимны!»
И я рванул вперед,поддаваясь чувствам. Ворон был прав. Нет больше смысла ждать.
Пространство было киселеобразной массой, ноги мои увязали в черной дороге. Куски тела, то исчезали, причиняя адскую боль, то появлялись вновь. Я сбился со счета, сколько раз менялась моя форма, пока я не достиг дороги, где мириадами горящих огней ехали машины. Хвала прогрессу, подумал я. Стало легче, пусть и не так, как бы мне хотелось.
Но теперь, я мог бежать почти без остановок. Ворон в небе вел меня вперед, до самого дома Акирэ. И тут я столкнулся с тем, чего так боялся. С полной темнотой.
Ни единого лучика света, ничего, в чем бы я мог жить, хотя бы миг. В открытом окне дома тускло мерцал огонек, как маяк,маня меня холодным электрическим свечением.
«Ты должен,- каркнул ворон,- забудь, что ты тень. Ты проделал огромный путь. Остался один шаг».
И я сделал этот шаг. Тьма вонзилась в меня сотнями тысяч рук. Цепкие пальцы начали рвать меня на куски, растворяя мое тело в себе, ночь полностью сожрала меня, я стал ее частью, я сам превратился в ночь. И там, в доме, окутанном уже моим телом, я увидел Эрику с порезанными запястьями. Я увидел струйки крови, змеями, ползущими по белому полу. Я увидел, как смерть придала и так холодной красоте, еще большую морозность. Эрика застыла в изломанной позе боли, но ее лицо сохранило строгое восковое выражение. А рядом, с человеком в синем пятне света от мигающей полуразбитой лампы, лежала Акирэ. Уже наполовину съеденная тьмой.
Бедная Акирэ. Я закричал, и гром ударил в небе. Я даже не понял, как моей ярости удалось поджечь эту ночь, как вспыхнули свечи в доме Эрики, и как вспыхнул я сам. Я не понял, как огонь моего «Я» вырвался наружу. Ночь вернула меня, что бы я спас свою любовь.
Я бросился к Акирэ, она задыхалась от боли, так долго тьма терзала ее.
«Все хорошо» - произнёс я, прижимая ее к себе.
«Милый Нат, - произнесла она тихим, слабым голосом, - как ты смог прийти???»
- Я был там, Акирэ. Во тьме, я понял, что и там есть жизнь, и там есть борьба. Я победил тьму. Ее победила ты, своей любовью ко мне.
Когда взошло солнце мы, не исчезли, как это могло бы подуматься. Природа дала двум теням шанс исправить ошибки людей. Мы пережили самое жуткое, что могло быть с нами. Мы пережили ночь.
А ночную птицу, с тех пор, я больше не видел. И хотя прошло уже много лет, я все с той же теплотой в сердце вспоминаю ворона, сделавшего из тени человека.
|
