|
Спустившись с гор, я искупался в нальчиковском озере. Три местных рыбака в позе «мыслителей» уставились на поплавки. Боковым зрение выхватываю, что один из них отделился от коллектива и подходит ко мне.
- Как ты дышишь?
Оглядываюсь: «Бляха, 701!». Передо мной нарисовался натуральный Ёжик в тумане кавказской национальности: невысокий, с соответствующей прической, под которой разлились огромные чёрные глаза, чуть уступающие носу. Я внутренне обрадовался, что встретил человека, неприкаянней себя.
- Как все, дорогой!
На Кавказе я всегда прибавляю это волшебное слово, выуженное из фильмов и книг.
- Ты куришь?
- В 14 лет бросил.
- А сколько курил?
- 2 сигареты днём и одну ночью,- сострил я.
Пауза.
- Нэээт, сколько лет?
- Две недели.
- А-а-а... А я 40 лет курю. Я уже так плыть не могу... Выпьешь? Согреешься?
- Чача?
- Водка.
- Дима.
- Ахмед.
- Я из Питера.
- А я в Казахстане родился... Ты не местный?
- Ахмед, прикрой - переодеться надо.
Ахмед отвёл полы куртки в стороны.
- Да нет, нормально прикрой.
Ахмед снял куртку и развёл руки. Я переоделся, и мы пошли пить.
- Как тебя зовут?
- Дима.
- Ты откуда?
- Из Питера, - я осознал, что сегодня мне придётся поработать испорченной пластинкой.
- А я Ахмед.
- Из Казахстана.
- Да, я там родился.
Вижу: из сумки на меня смотрит длинная нетронутая буханка белого. Голод заговорил моим голосом:
- Хлебом можно закусить?
Глаза Ахмеда заполнили всё его сухощавое лицо.
- Ты что?! Зачем спрашиваешь?
- У нас принято спрашивать.
- Плохо у вас принято. Ты — мой гость. Всё, что видишь — твоё!
Я залез в чужую сумку, вытащил белый, с корочкой, параллелепипед, и отломил горбушку. Голод — не тётка.
- Муса, — Ахмед ткнул пальцем в пожилого, сморщенного рыбачка. Указательный коготь продлил траекторию и остановился на рыбаке помоложе, но краснее и с бутылкой в руке.
- Мухаммед.
Два мутных стеклянных взгляда попытались сфокусироваться на моей скромной персоне.
- Как тебя зовут?
- Меня — Дима. А ты — Ахмед из Казахстана.
- Да, я - Ахмед из Казахстана. Мухаммед, наливай!
Мухаммед накапал грамм по пятьдесят в два пластиковых стаканчика и подал нам с Ахмедом. Тот поднёс драгоценную жидкость ко рту и зашмыгал своим замечательным носом, как настоящий ёж. Дарвин, ты не прав! Мухаммед же с бутылкой водки в руке и зелёной феске смотрелся персонажем с детской картинки - загадки «Убери лишнее». И все это на фоне гор в осенней цыганской шали! Остановись, мгновенье, ты кайфово! И тут меня прорвало:
- Я хочу выпить за рай, в котором вы живёте, за самых добрых и душевных людей на Кавказе, за...
- Ты что, ненормальный?! Как тебя зовут?
Я беспомощно посмотрел на Мусу с Мухаммедом. Их лица не выражали ничего, кроме желания поскорее выпить.
О, Аллах! Великий и всемогущий! Это я про себя, а вслух спокойно:
- Я — Дима, а ты — Ахмед.
- Да, я Ахмед, я родился в Казахстане...
- Ладно, выпьем, что все мы — братья, наша мать — Советский Союз!
Лица оживились, и троица наперебой затараторила по-кабардински. Тост приняли во всех смыслах. Жгучее тепло разлилось по продрогшему телу. Ахмед, Мухаммед и Муса правда стали похожими на братьев.
- Я родился при Брежневе, потом меня обрезали татары - мусульмане. Сказали: «Терпи, канфета получишь!». Руки связали. Я маленький был, ещё школа не ходил.
От волнения Ахмед забыл про склонения и падежи.
- Больно было. Всё помню. Я бы их сам теперь обрезал, пидарасов этих. По шею! Как больно было! А зачем? Зачем меня мусульманом делали? Я вырос, может христианом стал! Как тебя зовут?
Я махнул рукой:
- Дима из Питера.
- А я Ахмед из Казахстана. Ты христианин?
- Да, я православный, но в церкви редко бываю.
- Муса, ещё есть?
Настала очередь Мусы махать рукой.
- Мне на ужин успеть надо...
- Пошли, я тебя провожу, - и положил почти целый белый пушистый хлеб в мой рюкзак.
- Давай оставим рыбакам — им пригодится.
- Не обижай.
Я понимал, что вряд ли их ждёт роскошный ужин, если вообще что - то или кто - то ждёт... Но, делать нечего. Я накинул рюкзак, и мы двинулись.
- Пописать надо.
- Да, я тоже хочу.
- Тут женьщинь ходят.
- Да и *** с ними.
- А я думал — с нами, - Ахмед ещё мог острить.
Мы спустились в кусты.
- Ты мене приставать не будишь?
Этого не хватало! Я схватился за голову. Мысленно, ибо руки уже были заняты.
Отлив, мы продолжили путь вдоль озера.
- Меня обрезали — я в школу не ходил, - грустные, чёрные глаза уставились на меня, ища сочувствия, - Нельзя ребёнок насильно ислам делать! Ты верующий?
- Я православный, но в церковь редко хожу, - за вечер я уже привык работать девушкой -матюгальником с РЖД и даже стал получать удовольствие от повторов.
- Мне стыдно, я Намаз не делаю. И никогда не делал. Все люди — братья, все — русские: кабардинцы, казахи, осетины, черкесы, украинцы, беларусы — все русские. У меня мать — украинка, отец — черкес. Я — русский, Аллахом клянусь! - последняя фраза взорвала вечернюю тишину озера. На нас оглянулись бородатые спортивные парни. Навстречу двигались две белёсые пышки, лет за 60 каждая.
- Вы — русские?
Та, что попышнее, проворчала:
- Нет.
- А кто вы?
Ему отвечают:
- Японки.
Ахмед выругался.
- У меня дочь инвалид, сын меня на *** посылал. Я выпиваю раз два месяц. А так я не пью.
«Ну, ну» — подумал я, и мне стало немного стыдно...
Мы подошли к ступенькам.
- Я подняться не могу: после аварии ноги болят, - Ёжик виновато опустил взгляд.
Я не стал привычно скулить, что сам тоже еле ползаю, а расстегнул рюкзак и попытался достать хлеб. Глаза напротив вылупились.
- Ладно. Спасибо, дорогой, - первый раз за вечер я вставил эту присказку не автоматически.
Поднявшись примерно до половины, я оглянулся на несуразную фигуру.
Ёжик уходил в свой туман, а я сквозь рюкзак чувствовал лопатками
ТЁПЛУЮ
МЯКОТЬ
ХЛЕБА.
PS: вчера ночью ко мне приходил Ахмед. Он сказал: «Дима, меня все гонят — мусульмане, христиане, бедные, богатые... У меня никогда не было друзей, как у тебя до 27 лет. Ты меня поймёшь. Мне уже немного осталось. Напиши про меня».
- Ахмед, у меня нет таланта, я не смогу.
- Напиши, как можешь. Ты - мой брат. Ты сам говорил.
Вдруг он стал превращаться в ежа, как в фильмах-ужастиках. Я понял, что сплю и меня бросило в скрюченную от страха тушку тела. Я проснулся и написал. Как мог...
|
