Стужа была – стыли слёзы на лицах.
Три дня не стреляли промёрзшие фрицы.
И в блиндаже, тяпнув спирту немножко,
пехота внимала весёлой гармошке.
А та заливалась занозистой трелью.
Вот уж и души почти отогрелись.
На фронте ведь много солдату не надо:
печурку да щедрую горсть самосада.
Курили и слушали голос тальянки,
а взводный блажил – разомлевший и пьяный.
В буржуйке коптящей трещали дровишки,
и даже война ощущалась не слишком.
Пел гармонист о есенинском клёне...
Внезапно возник политрук батальона.
Сразу неловкость повисла в землянке
и, смежив меха, замолчала тальянка.
- Сержант! Вы ненужные песни поёте!
Нет духа советского в них ни на йоту.
Я помню, что пели мы в пору Гражданской...
Негоже наяривать клён декадантский!
Сникли бойцы и потупили взоры.
Знали - с такими бессмысленны споры.
Лишь взводный сказал: - Мне молчать не пристало!
Есенина любит вождь нации Сталин!
Похоже, вы с нашим вождём не согласны!
Сколь, комиссар, вы окончили классов?
Быть коммунистом – не значит «емелей».
О вас доложу я в особом отделе!
Тут даже печка – и та замолчала,
а комиссара слегка закачало.
Он побледнел и поднялся наружу,
скрывшись под натиском ветреной стужи.
Редко случалось на фронте такое:
невежда надолго лишился покоя.
Вновь хором запели о грусти кленовой,
а взводного звали... Алёшей Смирновым.
Примечание автора.
За основу произведения взят рассказ
актёра Алексея Макаровича Смирнова,
который он озвучил в телевизионной
передаче, посвящённой пятилетию
выхода на экраны кинокартины
"В бой идут одни старики" незадолго
до свой кончины 07.05.1979 года.
