|
Несёшь ты запах нежный с лепестков...
Скажи фиалка милая, откуда?
Пурпурным цветом маленьких цветков,
Цветёшь и пахнешь прелестью повсюду.
А лилия, свой белоснежный цвет,
Ворует с нежных рук твоих, мой милый.
У майорана скромности ведь нет,
Он тоже всё украл, и стал — красивый.
Краснеет розы бархат от стыда,
Белеет от отчаянья и страха...
Но есть цветок не чувствующий краха,
Червей прельщает вкусом иногда,
Бутон красивый весь кладёт на плаху.
Свой ароматный запах все растенья,
С тебя берут любимый, без сомненья.
© Автор перевода: Владимир Замыслов
Дословный перевод (подстрочник)
Таким образом я пожурил раннюю фиалку:
Сладкая воровка, откуда ты украла прекрасный аромат,
если не из дыхания моего возлюбленного? Фиолетовая гордость,
что стала цветом твоей щеки, слишком сгустила краски в венах
моего возлюбленного. Лилию я осудил на то, что она
обокрала твою руку, а бутоны майорана украли цвет с твоих волос.
Розы со своими шипами были перепуганы, одни краснели от стыда,
другие белели от отчаяния. А третья роза, ни красная, ни белая, обокрала
всех, присоединив к своей краже твоё дыхание. Но за такое
воровство во всём великолепии расцвета, мстительные черви
сгрызут эти растения до смерти.
Наблюдая за другими цветами я не видел ни единого
цветка, который бы не украл эту сладость у тебя.
Текст оригинала
The forward violet thus did I chide:
`Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love′s breath? The purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells
In my love′s veins thou hast too grossly dyed.′
The lily I condemn d for thy hand,
And buds of marjoram had stol′n thy hair;
The roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair;
A third, nor red nor white, had stol′n of both,
And to his robb′ry had annexed thy breath,
But for his theft in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet or colour it had stol′n from thee.
© Sonnet XCIX by: William Shakespeare
|
