|
Страшит души опустошение,
Заботы лживой унижение,
Обязанность сближения никчёмного,
И в памяти всего, что было чёрного.
Враги, друзья, пустые разговоры
Дощатым отгорожены забором.
Я слышу эту сторону стены:
Здесь сиплый шепот старой сатаны.
То старые приходят вдруг друзья,
И маскою безжизненной лица
Беззвучно морщатся от смеха,
Нет-нет ведь это не помеха.
А друг? Я друга бы послушал.
И не дышать могильное удушье,
Да гнильный запах мертвеца,
Лицо как будто бы отца.
Зачем? И снова те же тени-
Ни лиц, ни глаз - и в диком пенье
Сплелись, как тысяча чертей.
Ну что за сброд, и нет друзей.
Скорей вернитесь же друзья!
Шаги их эхом где-то глухо...
Кто здесь ещё? Что за старуха,
Шипит и щерится змея.
Как финиш глуп и жизнь глупа.
Была любимая - ушла.
Осенний цвет любовь хранит,
А дальше камень, твердь, гранит.
Движенья замкнутого круга
Всегда, везде под тенью друга,
Да стыд напрасно шедших дней.
Пора решится, так верней.
Жизнь невозможна без движенья,
Пустынной жаждой сохнет рот,
Пустые вздохи сожаленья
И суетные шевеленья;
Противно всё, как липкий пот.
Пора, всё спит, уснуло пьяно,
Последний лист упал в траву,
А под травой чернеет яма,
И тени тени там зовут.
Всё там, что было и что будет,
Всё тонет в жуткой черноте.
И жаль, что разум чувство будит
Нам не в начале, а в конце.
|
