|
И вновь одна. Опять одна. Наконец-то. Перебирая под ногами сухие опавшие листья, она шла – ни останавливаясь, ни прислушиваясь... ни плача. Так и она сама: пожелтевший лист на дереве жизни, ещё совсем молодом, но уже наполовину сгнившем. Где-то вдали прокричала ворона, напомнив тем самым, что она – не единственный посетитель этой шикарной обители скорби. Когда она впервые встречала свой последний восход, встречала не одна? Сколько лет прошло? Сколько бесконечностей? Уже не счесть. Лишь кожа ещё помнит прикосновение тёплых, немного назойливых лучей, проникающих сквозь распахнутое юному дню окно, щекочущих уставшие веки, скользящих по чёрным локонам волос, прядь за прядью. Лишь кожа ещё помнит лёгкий бриз, набравшийся нежности где-то в далёких северных водах и теперь отдающий её и без того покрытому поцелуями телу. Лишь кожа ещё помнит предрассветную прохладу, ласкающую исцарапанные плечи, снимающую жар безумной, бессонной от страсти ночи. Именно в такие моменты так не хотелось тогда открывать глаза. Открывать и видеть день – день, имеющий свой конец. Открывать и видеть неуверенно шепчущие о так называемом долге губы. Оправданном ли?.. Давно. Боже, как же давно!..
И вновь один. Опять один. За что? Прислонившись к обветшалой от времени стене заброшенной часовни, перебирая в тонких чувственных пальцах бурый кленовый лист, он ждал – терпеливо, сосредоточено... мечтая. Еле заметная вспышка сомнений в голубых, как слеза моря, холодных, как кристаллик льда, глазах – и листок, задушенный смертельными объятиями бессмертной руки, упал к ногам – так падают к ногам, моля о милости. Когда он встречал свой последний закат, встречал с надеждой? Сколько лет прошло? Сколько вечностей? Впрочем, каждый раз. И каждый раз одинокая тень, жаждущая простого прикосновения живых тёплых губ, срывается в пустоту, возвращается в никуда, обратно во мрак. Не дано забыть мягкого, молочного цвета сияния полной луны – одноглазой свидетельницы бесконечных поисков потерянной души. Не дано забыть чуть слышного полёта ночных мотыльков, рассекающих своими маленькими крылышками полночь на «до» и «после». Не дано забыть скрипа старых ржавых петель на перекосившейся калитке. Именно в такие моменты так не хочется открывать глаза. Открывать и видеть ночь – ночь, не имеющую конца. Открывать и видеть постель пустой. Постель ли?.. Всегда. Снова и снова...
Она знала, куда идти. Знала, не зная дороги: её вело желание наконец-то стать по-настоящему любимой. Он знал, что надо ждать. Знал, не зная почему: ему подсказывало желание научиться любить. А любовь знала, знала изначально, что именно она укроет в эту ночь своим плащом два раненых сердца. Да, в эту голодную сентябрьскую ночь, что для одной станет только началом, а для другого – лишь продолжением. Но перестанут ли от этого сердца быть одинокими? Не важно. В одиночестве – вдвоём...
|
