|
Безвольный раб, отдавший жизнь,
За глотки гадости и вони.
И в нем давно переплелись,
Пути отчаяния и боли.
И по началу рабство всласть,
Не замечая всех трагедий,
Он на колени готов пасть,
Перед убийцей поколений.
Как исцеляющий глоток,
От всех болезней понацея!
Но только жаль один итог,
Каких бы не было сомнений.
Кто то выходит с ней на бой,
Бой чистый, солнцем озаренный,
Но пропадает эта роль.
Ещё один порабощенный.
Кто то сдаётся сам ей в плен,
И каждый день терпя мучения,
Уже не встанет он сколен,
Отрек все мудрые учения.
Влачась в безумстве серых дней,
Не замечая цвета неба,
Всё так же он подвластен ей,
Не нужно зрелища и хлеба.
Он сам как шут, жаль без улыбки,
Глаза как будто у слепца,
Ведь ничего кроме бутылки,
Не видит взор у подлеца.
И от волнения содрогаясь,
Как перед идолом, всем телом,
Он вновь идёт на смертный бой,
Казавшись доблестным и смелым.
Но бой проигран уж давно,
Да что там бой, война, руины,
И каждый день, всё та же боль,
По реке мёртвых из рутины.
О сколько душь ей отдано,
Сколько воспето ей во славу!
Не пощадивши никого,
По новой льешь в себя отраву.
И обожденое нутро
Давно пощады не просило,
И как же быстро пал на дно,
Будто чума всех подкосила.
Как много тут мерзейших слуг,
Что воспевают её силу,
А сердца, реже слышан стук,
Оно им всем давно не мило.
Как будто черви в трупной яме,
Кишат не видя бела света,
Собою вонь ту поглощают,
Ища на дне, глоток ответа.
|
